Лев Вершинин - Два веса, две мерки [Due pesi due misure]

Дождя уже не было. Подойдя к окну в своей комнате, Федериго прикинул: для прыжка слишком высоко. К тому же пришлось бы еще перелезать через решетку сада. А злющая собака Томболо?

Поколебавшись, Федериго затворил окно и увидел аккуратно разложенную для него пижаму второго покойного супруга (а может, первого). Он взял ее двумя пальцами, но тут же выронил, услышав стук в дверь. Это был Джампаоло, который принес старые комнатные туфли.

— До завтра, — сказал Джампаоло. — Увидимся днем, с утра я должен работать. Ну а ты-то когда женишься?

Перевод Е. Дмитриевой.

Флоро д'Авенца сел в поезд на маленькой станции. Пассажиры купе повернулись к новому попутчику, вымокшему под дождем, заляпанному грязью, и в глазах у них отразилась неприязнь. С его зонта стекала вода, брюки были закатаны по щиколотку. Вошедший — он мог сойти за скромного деревенского лавочника — занял единственное свободное место в углу и прикрыл глаза от яркого электрического света. В купе возобновился разговор, прерванный было появлением этого человека.

Тут подобрались любители дорожной болтовни: подобные люди, видя друг друга впервые, бросаются наперебой описывать свое житье-бытье, при расставании бурно прощаются, заверяя, что рады знакомству, клянутся в вечной дружбе, высказывают надежду, нет — твердое намерение повидаться в самое ближайшее время и в более подходящей обстановке, после чего отправляются каждый своей дорогой, чтобы никогда уже не встретиться.

— Вы не поверите, — изливался пожилой господин, продолжая разговор, начала которого Флоро д'Авенца не застал, — но я вас совсем не таким представлял. Во-первых, старше. Ведь ваше имя уже давно пользуется известностью. А может, человек никогда не видел живой знаменитости? Вот он и думает: раз известная личность, значит, по меньшей мере из прошлого века.

— Тут еще вот в чем дело, — раздался писклявый женский голос. — Читаешь книгу — и у тебя складывается определенный образ автора. Я, например, считала вас пожилым и полным. А вы вон какой — молодой, интересный. В ваших романах столько жизненного опыта, такое знание человеческой души! Потому и чувствуется, что их написал человек солидный, глубокий — настоящий мыслитель. Приятный сюрприз! Теперь с еще большим удовольствием буду вас читать.

Флоро д'Авенца с любопытством приоткрыл один глаз и украдкой посмотрел. Лестные слова были обращены к элегантному молодому человеку с необыкновенно тонким одухотворенным лицом.

Кто он, этот загадочный красавец? Этот молодой, но уже знаменитый писатель, чье имя давно пользуется известностью и в чьих книгах столько жизненного опыта? Как ни ломал себе голову Флоро д'Авенца, ни одно имя не ассоциировалось у него с этим романтическим обликом поэта. Флоро д'Авенца вел довольно замкнутый образ жизни, и знакомых в литературном мире было у него раз-два и обчелся. Но многих он знал по фотографиям. Писатель же, сидящий напротив, никого ему не напоминал. И Флоро д'Авенца подумал, что умный вид и одухотворенное выражение лица еще ни о чем не говорят и перед ним доморощенный сочинитель, один из тех неведомых гениев, про коих известно, что им несть числа на белом свете; издав книжонку за собственный счет, они рассылают ее маститым писателям, выпрашивая отзыв. Подобные книжонки нередко снабжены портретом автора, этакого мятежного пиита, ловца химер и грез туманных. Тут, правда, упоминали об имени, которое давно пользуется известностью. Но ведь и у этих доморощенных гениев есть свой круг, где они известны.

— Лично я в литературе не особенно разбираюсь, — подхватил между тем один из пассажиров. — Не силен по этой части. Читал мало, но вас, к счастью, читал и теперь, когда увидел воочию, восхищаюсь вами еще больше. Надо сказать, у нашего брата обывателя бытует представление, что если писатель — значит, кабинетный человек, нелюдим. Вы же наглядно опровергаете эту ошибочную точку зрения. Кстати, у вас очень спортивный вид.

— Я занимаюсь спортом, — подтвердил молодой и, похоже, именитый писатель, проводя по волосам рукой, на которой ослепительно играл брильянтовый перстень. — Насижусь за письменным столом — скачу на лошади. Люблю грести. Летаю в аэроклубе.

«Если он действительно неслучайный человек в литературе, — мысленно рассуждал Флоро д'Авенца, — тогда в высшей степени странно, что он меня не знает. Хотя бы по фотографиям в газетах…»

Правда, уже не первый год Флоро д'Авенца ревниво следил, чтобы в печати появлялась одна и та же его фотография — на которой ему двадцать пять лет. Сейчас ему пятьдесят, но не настолько же он изменился, чтобы его нельзя было узнать!

Между тем юный пиит, к великому удовольствию слушателей, не отличавшихся особой взыскательностью, сыпал афоризмами. То был фейерверк острот, в большинстве своем — с бородой, давным-давно известных Флоро д'Авенца.

Через некоторое время элегантный молодой человек стал собираться.

— Вот и моя обитель.

— Вы здесь живете? — спросили его.

— У меня тут замок, — бросил он с барственной небрежностью. — Забираюсь сюда на несколько месяцев в году: ищу уединения…

По просьбе спутников он великодушно дал несколько автографов. И, галантно поцеловав дамам ручки, любезнейшим образом со всеми раскланявшись, спрыгнул на перрон маленького полустанка. Все сгрудились у окна — помахать ему на прощание.

— Вот уж не думала, — сказала одна из дам, когда поезд тронулся и все расселись по местам, — вот не думала, что нынче вечером познакомлюсь с Флоро д'Авенца.

Флоро д'Авенца вздрогнул. Невероятно! Этот тип выдавал себя за него, а ему и невдомек. Эти милейшие люди были уверены, что говорят с ним, Флоро д'Авенца, все их комплименты предназначались ему, а он сидел себе в углу, и соседи по купе понятия не имели, что он — это он.

Сейчас он разоблачит самозванца, объявив: «Флоро д'Авенца — это я!» Сейчас поставит точки над «i» — по возможности неторопливо, с добродушной иронией, надо только оправиться от неожиданности. То-то он позабавится, огорошив этих простаков! Он будет играть с ними, словно кошка с мышкой, будет упиваться своего рода реваншем, который возьмет у них.

Первым долгом он погрузил руку в карман, проверяя, есть ли у него с собой документы.

— Представьте себе, — заговорил пассажир, доселе молчавший. — Мне всегда было приятно его читать, а теперь, после знакомства с ним, я убедился, что и человек он приятный.

— Очень! — подхватила молоденькая девушка, тоже до сих пор молчавшая. — Мне не терпится почитать его книги.

Флоро д'Авенца убедился, что документы при нем. С колотящимся от волнения сердцем — природная застенчивость, ничего не поделаешь! — он приготовился к эффектной сцене. «Прошу прощения, господа, что позволяю себе вмешаться в вашу беседу, но, насколько я могу судить, речь идет обо мне», — объявит он. «Как прикажете вас понимать?» — спросят они. «Да вот извольте взглянуть», — и даст полюбоваться удостоверением с фотокарточкой. Нет, слишком банально. Он скажет: «Коль скоро, милостивые государыни, я внушаю вам симпатию…» Нет, не то. Придумал. Он скажет: «Сожалею, что вынужден внести диссонирующую ноту в ваш хвалебный хор, но, будучи близко знаком с Флоро д'Авенца, смею не согласиться…»

Его мысли прервал возобновившийся разговор.

— В самом деле, какой славный человек!

— Яркая личность! А до чего держится просто!

— Сколько обаяния!

Флоро д'Авенца раскрыл было рот, дабы, разоблачив самозванца, коего к тому времени след простыл, обратить на себя эти медовые излияния.

— А какое неистощимое остроумие!

«Откуда им знать, что Флоро д'Авенца — это я?» — подумал Флоро.

И правда, откуда? Откуда им было знать, что знаменитый писатель и этот скучный, неразговорчивый человек в углу — одно и то же лицо?

Он посмотрел на этих людей, очарованных Флоро д'Авенца, который не был Флоро д'Авенца, и представил себе, каким сам он выглядит скучным, замкнутым, подумал о своей застенчивости, о грязных башмаках, засученных брюках, мокром зонте, представил свое усталое после утомительного дня лицо, вспомнил того, другого — общительного, остроумного, брызжущего молодостью, элегантного, обаятельного, с напомаженной волнистой прической, в шелковой сорочке. А замок? Воображение спутников рисовало знаменитого Флоро д'Авенца в мрачноватой просторной зале старинного рыцарского замка: сидя перед потрескивающим камином и потягивая доброе вино, он отдает распоряжения преданному седовласому слуге.

Флоро д'Авенца решил, что производит лучшее впечатление в облике другого. И промолчал.

Поезд бежал сквозь ночь, убаюкивая воображение, грезы, воспоминания пассажиров.